Сомбра вновь горько усмехнулся:
- И ты не думаешь, что тот, кого ты сейчас вытаскиваешь, в будущем ответит тебе черной неблагодарностью?  Забудет в лучшем случае. А может быть ударит в спину, убьет того, кто тебе дорог?
Нарит морщился от каждого прикосновения неумелого лекаря, но терпел, не пытаясь ни отстраниться, ни как-то еще прекратить эту бесполезную процедуру. Даже если сейчас обработать раны, здесь нет безопасных мест, чтобы отлежаться и выздороветь, здесь негде даже поспать без опаски, что тебя разорвет на части какой-нибудь кошмар. По крайней мере так было раньше, Сомбра уже и не помнил, когда в последний раз так долго находился в покое, ни от кого не убегая и никого не преследуя. И только за это чувство краткого, хоть и мучительного отдыха, уже был сильно благодарен Кармину.
- Хорошо, но в этом нет особой необходимости, можешь шить и так, - пожал нарит плечами и тут же зажевал незнакомый корешок, запив его микстуркой. Вкуса он почти не почувствовал, но уже через несколько минут ощутил, как тело начало неметь, а боль - верный, хоть и вредный спутник, свидетель его жизни, затихла настолько, что единорогу стоило некоторых усилий чтобы подавить беспокойство.
- Кажется... перестал... - с трудом выдохнул Ранз, устремляя пустой взгляд куда-то в чащу леса, где, как ему показалось, мелькнула маленькая серебристая тень.
Пришла-таки, - он невольно улыбнулся. - Ну, значит скоро все закончится.
Нарит позволил Тильмиду действовать на свое усмотрение, сам же со спокойным ожиданием наблюдал, как крошечная фигурка, скрываясь за деревьями и камнями, медленно приближается к жеребцам. Она явно опасалась выходить на поляну, справедливо не доверяя чужаку, но и не уходила, крутилась рядом, прячась в темноте.

- Я не... - возмущенный крик утонул в надсадном кашле. - Я не убиваю жеребят... - нарит поперхнулся, осекшись. Лицо юного охотника вместе с множеством лиц других самонадеянных и горячих юнцов, уверенных, что их правду и их борьбу поддержат промелькнули в памяти, заставив подавиться собственной ложью. - Я не охочусь целенаправленно, - уже спокойнее продолжил жеребец, - на детей, кобыл, стариков, немощных или просто проходящих мимо... Я не животное. Ты прав, если во мне останется хоть немного от пони, я скорее постараюсь скрыться от чужих глаз, но, Кармин, я всегда отвечаю ударом на удар. И бывает, что после этого пони умирают.
Ранз не заметил чуть уловимой перемены в настроении собеседника, а посему, когда тот взвился в воздух, растопырив во все стороны свои многочисленные щупальца, сам темный успел разве что сдавленно вскрикнуть.
- Не трогай ее! - прохрипел Сомбра, тщетно пытаясь подняться на онемевших, не слушающихся копытах.
Тильмид же смотрел во тьму леса тем самым взглядом от которого у чернокнижника переворачивалось нутро, от которого невозможно было укрыть ни истинного облика ни даже души. Смотрел и видел, как с тихим, едва различимым писком, за ближайшим деревом пытается укрыться жеребенок. Кобылка лет десяти-двенадцати, одинокая и безоружная. От ее бурой, перепачканной в пепле и земле шкурки будто расходилось легкое призрачное свечение, которое не разгоняло тьмы, но давало рассмотреть гостью во всех подробностях, если она, конечно, не пряталась. Длинная, почти до земли, белоснежная некогда грива девочки спуталась и посерела, а на спине, плечах, копытах и даже мордочке малышки можно было разглядеть застарелые, давно зарубцевавшиеся розовые шрамы от ожогов. Она не была монстром, видением или наваждением этого места, волшебные глаза видели это удивительно четко. Она, несомненно, обладала душой - удивительно светлой и чистой для такого места как это.

Ранз безнадежно сплюнул кровью и беспомощно уронил голову на землю. Что бы ни скормил ему Кармин, эта гадость действовала на удивление хорошо, настолько хорошо, что прославленный чернокнижник которому "днем с фонарем" не найти противника, чувствовал себя большим калекой, чем если бы арканист отрезал ему копыто. Полная бесчувственность тела пугала и тем больше, чем отчетливее становилось осознание, что его действительно шьют, как старую куклу. И Сомбра только и может, что беспомощно ждать окончания экзекуции.
- Сес...тра, - прохрипел нарит в спину опешившему Кармину, бросавшему на пациента растерянные взгляды. - Только... мы с тобой... можем ей навредить здесь.
Кобылка тем временем снова высунулась из-за дерева и, осознав, что угрозы нет, безмолвно показала Кармину язык, то ли выражая свое отношение к его извинениям, то ли просто так, в знак приветствия.
Обогнув единорога по широкой дуге, юная наритка подошла к распластанному на земле Ранзу и, все также не говоря ни слова, улеглась рядом, положив голову на более-менее оставшееся целым плечо. Нарит выдохнул, закрыл глаза и затих, наслаждаясь разошедшимся по телу теплом и чувством неестественного спокойствия. Он знал, что это все ненадолго, что через какое-то время все вернется на круги своя, но сейчас, сейчас можно было просто лежать, растворившись в почти забытом запахе нагретой солнцем травы и хмеля.
Убедившись, что нарит затих, кобылка скосилась на Кармина, сверкнув пронзительной синевой глаз и слегка сморщила нос, корча рожицу. Весь ее вид будто бы говорил: "Ну и что ты теперь будешь делать, странный незнакомый взрослый, которого тут не должно быть?". Впрочем, какого-либо страха в ее поведении не было. Возможно, немного интереса во взгляде, а в остальном она явно чувствовала себя вполне комфортно.

Девчонка сморщила носик, выражая свое отношение к проницательности арканиста. Выражение ее мордочки словно говорило: "ну а кого еще он мог назвать сестрой? Пегаса?". Впрочем раздражения, злости или страха  в глазах юного создания не было, сдерживаемое озорство, разве что пополам с некоторой печалью.
- Ты всегда говоришь непонятные вещи, когда плачешь? - спросила кобылка, навострив ушки, услышав незнакомые ей цитаты. Выросшая в глуши, она не могла оценить точности высказанной Кармином фразы. Красивые слова? Скорее случайный набор звуков.
Она заворочалась рядом с бесчувственным наритом, устраиваясь так, чтоб и ей было удобно, и брату не больно, и Кармину не мешала работать.Некоторое время пронаблюдав за лекарскими попытками колдуна, она снова заговорила:
- Там еще остались открытые раны? - спросила она, пронаблюдав некоторое время за работой единорога. - Можешь подождать? Мне нужно вернуть кое-что на место.

Отредактировано Сомбра (2018-08-04 01:31:02)

- Понимаю, - отозвалась кобылка, сдувая упавшую на глаза челку. - Так бывает. Просто отпусти их, станет легче. И тебе, и им.
Девочка села, аккуратно поставив передние копытца, как прилежная школьница, желающая показать всю свою милоту учителю или, возможно, пришедшему в школу ревизору. Для полного сходства не хватало только выглаженной школьной формы и белых бантов в серебристой гриве. Впрочем, много чего не хватало до соответствия с образом хотя бы нормального ребенка: чистой и целой шкурки и расчесанной гривы, веселой безмятежности в не по-детски глубоких синих глазах.
-  Спокойствия ему не хватает, - проворчала кобылка, начиная копаться в своей длинной спутанной гриве, словно желая разодрать один из колтунов, в которые сбились волосы. - И умения прощать. Других. И себя. В первую очередь, себя.
Наконец малышка извлекла из глубины своей гривы крупный осколок то ли стекла, то ли кристалла. Черный, неправильной формы, с колкими острыми гранями он тускло поблескивал во мраке, очень похожий на кусочек первозданного мрака, каким-то образом обретший материальное воплощение.
- Не в этом, - вновь сказала кобылка, потянувшись к оставшейся прорехе в боку брата. Осколок стекла, коснувшись обнаженной плоти, тускло сверкнул и, растекшись дымом, слился с телом нарита, став с ним единым целым. На месте раны не осталось ни следа, только пыльная серая шкура. Сам Сомбра так и не проснулся. - Он в принципе... не мертв. Я не знаю, почему, - кобылка грустно вздохнула. - По идее, должен, но что-то пошло не так, что-то нарушилось, когда принцессы его заколдовали. Или до этого. Я не знаю, я не могла изучать магию, как Ранз. - кобылка сурово посмотрела на собеседника. - Я пытаюсь собрать его, потому что сам он не может... по крайней мере, пока что не может. А там может и сам вспомнит, как это... быть живым.

- Хватит меня жалеть, – сердито сказала кобылка, вновь бросая на Кармина пристальный, немного злой взгляд. – Я умерла. Так иногда бывает, и нечего попусту сожалеть о том, что случилось тысячу лет назад.
Шат снова уселась на землю, устроившись у бесчувственного брата под боком и слегка потрясла того за плечо. Бесполезно. Решив, видимо, что сон во сне – не такая уж плохая идея, кобылка оставила искалеченного нарита в покое.
- Спасибо тебе за это, - серьезно сказала девочка, вновь начав теребить свою спутанную гриву. На этот раз, правда, она не пыталась вытащить что-то, а просто разбирала копытцами колтуны, пытаясь привести себя в относительный порядок. Очевидно, что ее грива давно не видела расчески, а шкурка – мыла. – Когда он только-только вернулся, мне было страшно даже подходить. Не было ни мыслей, ни образов, ни воспоминаний, ни даже понячьих эмоций, только ярость и голод – чужой голод, противоестественный. Я даже испугалась сначала, что Ранза успели там сожрать за все это время, - малышка украдкой вытерла набежавшие на глаза слезы. – Я тоже не знаю, сколько твои слова принесут пользы, я даже не знаю, сколько мои действия принесут пользы, осколков очень много, я не уверена, что смогу найти все… Но это делает его живым… хотя бы заставляет вспомнить, каково это, быть живым…

- Он откусит тебе голову, если осознает, что ты его пожалел, - серьезно сказала кобылка, глядя в глаза арканисту. – Не потому, что ты сделал что-то плохое, не подумай. Просто… особенности воспитания, скажем так.
Она оставила в покое свою гриву, которая и без того напоминала давно брошенное и пыльное воронье гнездо и теперь просто сидела, обхватив копытцами шею брата. Ее похоже мало беспокоили мятежные мысли, как Кармина, наоборот, юная наритка выглядела так, словно прекрасно знала, что делать дальше и какова ее роль в разыгравшейся драме. И она явно собиралась сделать все, что от нее зависит, чтобы… чтобы что? Вот тут вопрос уже оставался открытым.
- Я знаю, - со вздохом отозвалась наритка, сдувая с мордочки спутанную прядь. – И делаю все, что могу. Только живые мертвых не слышат, и я не могу вправить мозги этому упрямцу, только осколки собирать. Обидно… - она посмотрела Кармину в глаза, твердо, серьезно. Такой взгляд мог принадлежать взрослой, умудренной опытом кобыле, но никак не десятилетней кобылке, у которой на уме должны быть цветы, куклы и, возможно красивый жеребчик из соседнего класса. – Обещаешь? – только и спросила она, не разоряясь на глупые вопросы вроде «зачем тебе это?».
Вопрос прозвучал по-детски беззащитно. Пожалуй, впервые за время разговора маленькая единорожка повела себя как ребенок, которому просто нужна помощь, а не как маленькая взрослая, которая сама должна всем помочь.
- Шатишь ди’Хроон, - с несмелой улыбкой произнесла она, вкладывая копытце в жуткую лапищу своего собеседника. – Можно просто Шат. Я… я не буду сейчас по всей форме представляться, ладно? – она хихикнула. – Это надо делать с серьезным и уверенным лицом, а я не успела научиться его делать.

Шат хмыкнула.
- Воспитание в том числе, - отозвалась она на хмурые слова арканиста. - Когда с самого детства видишь, к чему приводит простая жалость, не подкрепленная ничем, перестаешь относиться к ней спокойно. И сам перестаешь жалеть птичек, кошечек и пони. Ну да не об этом сейчас, - Шат явно поняла, что ее начинает нести в какие-то дебри, и поспешила сменить тему разговора. Благо, им еще оставалось что обсудить.
- Спасибо, - поблагодарила он, когда услышала простое и по большому счету ничего не значащее "обещаю" из уст совершенно незнакомого пони. - Это дает надежду. И... ты довольно сильно рискуешь. Ранз-то еще живой, что бы там ни было, а вот я умерла, - девочка хихикнула в копытце. - Но я запомню. Если он забудет, то я постараюсь напомнить в будущем, если, конечно, это не будет иметь серьезных последствий.
Кобылка встала и, оглядевшись по сторонам, изрекла.
- Скоро рассвет. Ты хочешь узнать что-то еще, прежде чем вернешься домой? Я постараюсь ответить.

Шат с минуту недоуменно смотрела на протянутый ей предмет, потом с тем же недоумением перевела взгляд на Кармина и только после этого, сообразив что к чему, засмеялась.
- Не здесь рассвет, глупенький! У тебя дома скоро утро настанет, - произнесла она сквозь смех. - Не беспокойся о том, что его что-то убьет во сне, - сказала она, кивнув на спящего брата. - Все местные кошмары и не только - порождение его разума. Пока он спит, все будет в порядке.
Кобылка слегка потрепала арканиста по протянутому копыту после чего снова обхватила шею Ранза, то ли прижав его голову к животу, то ли сама прижавшись к беспамятному нариту.
- Спасибо еще раз. И... я запомню твои слова и твое приглашение. Может быть и правда это приведет к чему-то... хорошему. И не станет причиной неприятностей еще и для тебя.

Отредактировано Сомбра (2018-10-14 22:16:20)