Завидев под собой некое "существо", которое оказалось - пони, по крайней мере ассоциировало себя с этим биологическим видом, дракон оступился и подпрыгнул, чтобы зависнуть над образом владелицы данной сферы сна. С одной стороны, хотелось упрекнуть страдалицу в том, что это она тут застилала всю поверхность. Уж точно не выйдет, в любой из временных отрезков, не стоять на ней. Особенно если гость не умеет летать. Благо Тэурус летать умел. Но тут был не тот случай... Давить, насаждать свою волю и уж тем более принижать чужое, повреждённое, сознание в мире осквернённого сна - не лучшее решение. Мыло ли какими сильными связными рядами или же страхами на прямую может ответить разум пони?
- Доброй ночи, маленькая пони, - поприветствовал дракон странную и плоскую "поверхность".
Что более важно, Чешуйчатый намеренно использовал понятие ночи, а так же сопоставлял бескрайние просторы этого мира с небольшим размером, кой присущ кобылке.
- Я смотрю... Вы слегка рассыпались... - заметил Тэурус, пытаясь понять масштабы трагедии.
В метафорике Старсвирла, Дракон пытался припомнить, с чем может быть связано подобное состояние Имени. То есть, рочему реальность снов нарекла данную проблему раздробленной и почему она такая плоская. Ближайшим по терминологии ответом было Сильнейшее давление и Разбитое состояние, приводящее, к примеру, к растрескиванию стекла или сильному размазыванию джема на бутерброде. 
- Вам бы стоило собраться. Это ваши работы в швейном деле? Мне кажется, вы можете лучше, ведь цвета подобраны не плохо, да и пуговицы вполне в тон отстрочки, - постарался польстить дракон, повидавший страшных нарядов что дарили принцессе Луне на Коронацию. На все коронации...
- Если вы не против, мы бы могли вместе сесть и посмотреть, что у вас тут получилось?

- Маленькая пони... Что значит быть "самой собой"? это значит быть одинокой? Это место ведь ни что иное, как сонливая, вечная и бескрайняя тюрьма твоего же разума. Да, здесь нет тех кто осудит, как нет и тех кто похвалит. Тут никогда не будет завистливых модельевро, так же как и близких друзей. Лишь их отражения из воспоминаний. Не навестят родители, не поделишься ни с кем новостями, - перечислял Тэурус многие и многие причины, почему быть здесь это плохо, но что более важно, дракон помнил что значит "не быть", но явно не очень хотел это вспоминать.
Каждое слово полнилось былым одиночеством, которое было перекрыто лишь искрой веры в принцессу Луны. От чего можно было чувствовать что кошмар, в какой-то мере вернулся к дракону и нанёс серьёзный удар по разуму. Моменты, когда лучи магии высекали на шкуре узор, когда лёд сковывал плоть и погружал в бездну забвения, когда замкнутый и бесконечный сон в безмолвии начался. Это должно было пробудить в драконе трепет и ужас, но Тэурус лишь сдержанно выдохнул пар из ноздрей, покуда знал, что бывают и более серьёзные вещи, которых, к частью, дракон не испытывал.
- Жизнь, покуда она дана нам, это мы. Без кого либо мы не существуем. Каждое мнение о тебе есть часть тебя. Сама ты... Ты это твой навык, твоя память, твои мысли, твой опыт. Всё что прожито тобой, это ты. Но в этом всём есть другие. Те кто вырастил, воспитал, кто стал другом или врагом. Каждый момент что минул, это ты. И здесь... Этого всего нет, а значит ровно до момента, когда ты уснула, ты есть. После... Будущей тебя уже нет. Даже я, это теперь часть тебя. Когда ты закрываешь глаза и отстраняешься от мира, это случается в обе стороны. Как да воздушных шарика которые разносит ветром, как расходящиеся поезда. Только вот ты остаёшься на пироне, а мир мчится дальше. И это, называется смерть, - вышел на умозаключения - дракон, явно не скупясь говорить то как это видит, и как оно может стать в нынешнем настоящем.
- И что более прискорбно, если ты не начнёшь бой, это ждёт не только тебя. Это ждёт весь мейнхеттан. Каждая искра воли и веры, это наше оружие, и я прошу, поднимись и сражайся. Сражайся как можешь, будь частью мира, будь живой! Настоящей! А не как я, подтелка под дракона!
Последнее Тэурус уже громогласно заявлял, так как о своей природе и происхождении знал прилично, от чего искренности в словах было непомерно много. И может быть, это бы зажгло искру.

- Можно сказать это часть кошмара... Только не в том свете, в котором кажется. Это часть общей беды. Каждый кто сейчас спит сном Тени, есть источник чёрных и мерзких созданий. Я положил по меньшей мере сотню этих тварей. Чем страшнее и кошмар, чем крепче дрёма держит душу, тем более страшные ужасы возникают из снов, просачиваясь в реальность, приумножая силу вторжения извне, - ответил Тэурус на первый из вопросов пони.
Дракон перевёл взгляд на пустошь, оценивая степень и глубину того бардака, который устроила эта пони в своей голове.
- Я... Честно, не вполне реален. Моя плоть из камня, мой образ из книг древности, мой чертёж из записей Старсвирла, моя душа выкована Принцессой Луной. И я не буду врать, утверждая, что я "настоящий". Я не твоя совесть, покуда утвердив оное, ты бы не поверила моим словам, ибо так это не работает. Я не плод твоего воображения, ведь оно рисует из того что когда-то было увидено. А мы с тобой точно никогда не встречались. - добавил дракон, на последующие вопросы пони.
- Каждая секунда сомнений и промедления стоит чего-то. Нельзя просто прийти в Эквестрию, начать захватывать её поданных и не озведюлиться от нас. Верно? - В шутку произнёс Тэурус, надеясь разрядить обстановку возможного и накатывающего кошмара, как во сне, так и на яву.

- Тогда мы начнём строить то место, в котором они не будут бояться и не захотят просыпаться, - предложил Тэурус, отвечая на неприятный но важный отчёт AJ.
- Я Тэурус. Приятно познакомиться, - обмолвился чешуйчатый, на вопрос пони-дизайнера.
У дракона и так было много проблем, помимо плохих новостей, так что единственное чем мог помочь чешуйчатый - не подавать виду в беспокойстве. Словно всё так как надо, всё в порядке.
- Вера, разменная монета снов. Вы... Коко Поммель. Сможете стать нашим архитектором снов, чтобы показать пони лучшее из лучшего? Эйджей, сможешь ли ты честно сказать, от всего сердца донести силу веры в нашу победу? Если враг действует так мерзко, то мы будем вести бой на его поле. Мы начнём сами очищать сны, не будить пони. Внедрять идею и веру. И раз я персонаж из сказки, то любая вера в чудо, в меня или в вас, придаст всем нам силы. В этом месте, именно вера определяет, летаешь ты или нет, можешь ли призвать меч или нет, - предложил Тэурус, однако озвучил и другой вариант
- Ну а ещё мы можем пойти в лоб. А ещё лучше найти принцессу Луну, чтобы мы смогли создать Ось Снов. Только она смогла бы усилить распространение и призвать силы, равные Тантабусу, но которые мы бы смогли использовать против страха и ужаса.
На этом, временно, чешуйчатый закончил свои речи, ожидая ответа от соратник, попутно выстраивая в голове образы, столь необходимые для строительства прекрасных и хороших снов. Оставалось надеяться, что попытка понимания души поданных её высочества, позволит воспроизвести нечто по настоящему прекрасное. И казалось бы, что может представить грубый, немного жадный дракон, что зациклен лишь на одной, единственной принцессе? А кто сказал что это плохо? Нет... Это было даже очень хорошо, ведь стоило Тэурусу настроиться на её образ, на воспоминания о Луне, как на сердце стало спокойно и тепло. Внутри воспылала уверенность, а надежда и воля лишь укрепились сильнее прежнего. Дракон закрыл глаза и принялся вырисовывать в своём воображении - идеальный мир, где враг повержен или вовсе отсутствует. Мир, в котором поданные её высочества- счастливы и где сам Тэурус с принцессой, были бы счастливы. Главное - не провалиться в собственные грёзы, но подарить их прочим.

Настало время размышлений. На самом деле подобное происходило всегда, когда Олдрику доставалась ничем не занятая минута. И не осклизлая тьма вокруг его тела, ни кошмарный холод, тесно прижимающийся к нему, не могли избавить кентавра от привычки думать. Если это вообще можно назвать простой привычкой.
Олдрик раз за разом, пока длилось его путешествие через ихор кошмаров, повторял в своей голове слова богини. Обдумывал их. Но не сомневался в правдивости суждений Нюкты. Мир состоит не только из радостного детского смеха и сладкой ваты. Вирд это уже видел, понимал – но до слов богини не мог отнести ее деяний именно к… балансу. За подъемом всегда следует спад, за скачком ввысь – падение. Рушится башня и с ее вершины одинаково равные падают и король и нищий. И как на старом основании башни отстраивается новое здание, так и не опустеют ни трон, ни паперть. Все меняется, оставаясь на прежних местах.
- Простая концепция. – Но столь же и старая. Извечная, можно сказать. Она удивительно была близка Олдрику, он сам ее выбрал. Впадая в крайности, ты избегаешь вниманием другой край доступного тебе выбора. Что для слишком алчного до знаний кентавра недопустимо. Как недопустимо для прочих стоять в стороне, видя, как воля древнего укрывает тьмой жителей Эквестрии.
Но чего хочет пославшая его богиня от «их»? Речь идет о прочих сноходцах, Вирд не сомневался в этом, но в чем желание Нюкты? Она хочет узнать их Предназначение или с их стороны взглянуть на свое? Олдрика озарила неожиданная, но очень простая мысль – а кто-либо еще пытался поговорить с Великой Тенью? Для колдуна это было совершенно обязательным, единственно логичным – узнать, понять открывшееся ему явление. Поговорить, коль оно разумно и не имеет ничего против беседы? Говорил ли вообще кто-нибудь с Нюктой помимо таких же Древних и чтущих Предназначение существ?
Олдрика почти физически покоробило от подобной однобокости. Точнее – не только от этого. Краем своего обширного сознания мужчина отметил изменения в окружающей его черноте. Смолянистые волны стали плотнее, сдавливая и перекручивая его надуманное тело, заставляя отражение его физической формы снова распадаться багровым светом. Тьма попыталась взяться и за его маску, но кентавр только недовольно качнул своими тучными боками – свое лицо он повредить не даст. Он будто был где-то у поверхности, там, где чернота становилось плотной и позволяла перемещаться по себе пешком. Тем, кто привык даже во снах передвигаться пешком. Его выбросило, вытолкнуло, как склизкую косточку ягоды из плотно сжатых пальцев. Олдрик на секунду завис на открывшейся ему высоте, цепко хватаясь сознанием за виды, и грузно опустился ниже. Он должен был искать.
Вопроса возникало всего два. Кого? И где?
Мир снов изменился. Явно и ощутимо, даже для тех, кто не стремился судорожно запоминать все вокруг. Не было больше вокруг беспроглядной власти тьмы – то там, то здесь сверкали яркими боками проплешины чистых снов, много где жидкая чернота скручивалась кольцами и подбиралась, освобождая серый камень острова снов. Кентавр медленно облетел кругом место своего появления, внимательно изучая как сами сны, так и лежащую под ногами вымышленную твердь. Следов было… много. Почти исчезнувших и совсем свежих – гораздо больше чем раньше. Олдрик внимательно присмотрелся к наиболее свежим следам, проследил их до еще одного чистого островка и утянул свое аморфное тело обратно.
- Нечеткие. Передняя кромка впечаталась сильнее остального копыта. Бежал, нет. Спешил. У чистого пятна замедлился. Не хотел перемещаться по черноте?
Олдрик еще раз внимательно проследил следы до их окончания и принялся медленно кружить рядом, постепенно спиралью перемещаясь все дальше. И цепочка следов крохотных копыт теперь была не одна.
- Двое. Вторая пара следов глубже и шире. Кто-то привыкший к крупным размерам и силе. Мужчина? Жеребец?... Расходятся.
Во снах тяжело со временем. Нет ни ориентиров и нет мерного стука сердца, по которым можно отсчитывать секунды. Трудно даже понять не уместились ли все твои действие в время, которого хватит только на моргание глазом. Или растянулись на недели. Вирд не знал сколько он уже так кружит по всей поверхности острова, пару раз добираясь даже до края, истекающего ручьями жидкой тьмы. Не мог сказать, как давно со скупым любопытством читает чужие следы. Разные, только иногда повторяющиеся. Иногда слишком огромные даже для грифона или алмазного пса. И новые. Будто кто-то зашвырнул сюда войска по спасению снов пони. И гостей Мэйнхэттена, конечно же. Неопытные войска, или скорее ополчение. Где-то в цепочке следов прибавлялись новые, где-то нет.
- Вербовщики. – Олдрик мотнул маской, мелко задрожал всем телом и тихо рассмеялся. Слишком забавным ему показалось собственное сравнение.
- Вербовщики-освободители. Уточнение. – кто-то разорвал на себе путы кошмара. И решил воспользоваться этим, чтобы спасти самостоятельно не способных на это. Кто-то не обладающий авторитетом? Или не убедительный? Слишком часто сферы кошмарных снов пропадали в пустую. Но их было все равно много. Кентавр не мог уследить за всеми ими, собрать и привести к Нюкте. Он даже не видел ни одного из них. Упустишь пару сноходцев и через некоторое время их станет больше. В Мэйнхэттене тоже живут храбрые сердцем и желающие помочь остальным. Или хотя бы рациональные. Но если кто-то освобождает пони, то почему в мире снов так много новых сфер?
Олдрик мрачно склонил маску почти к земле и медленно поплыл обратно, туда где он уже был. Чтобы там увидеть подтверждение своих мыслей. Мало просто освободить спящего от кошмара, коль он не стал частью прочих «вербовщиков», то просто вновь оказывался в городе. Уставший и измученный сном без отдыха. Ты можешь не спать, тщательно высчитывать свой отдых… Но не избавится от усталости? Во скольких головах после возращения промелькнула мысль прилечь всего на секундочку? Собраться с силами? И сколько из таких снова оказались здесь?...
- В кошмаре. – Олдрик задумчиво завис возле точки своего грубого выхода на смоляной остров, с любопытством рассматривая чужие сны. Черные и блестящие чернильными боками. Почти везде. Еще более жирные и раздувшиеся, еще более полные чужими страхами. Страх действительно великий стимул. Но иногда стимул еще больше боятся и изнывать от ужаса – многих уже вытащили из кошмара, так как же должно быть ужасающе вновь оказываться в его власти?
Олдрик хмыкнул, глубоко погружаясь в собственную память. Его поиски не были выходом. Не совсем. Он мог сам вырвать нескольких для беседы с Нюктой, найти самостоятельно ходящих здесь пони. Но что они могут дать богине? Какой взгляд на собственный кошмар? Маленькие дети тоже не любят и боятся уколов. Не понимая, что шприц и игла всего лишь несут им лекарство. Ему нужны были… особенные. Те двое, что он уже чувствовал здесь. Равно могучие и равно различные. Оба помазанные влиянием ночного светила… Ночная Кобылица не могла миновать мира снов. Века наблюдающая за благополучием снов своих подданных, могла ли она оставить или упустить чужое вмешательство в свой домен? Могла ли она взглянуть на действия Нюкты иначе, не бросившись спасть чужие сны? Сложно предугадать действия существа столь древнего и столь могучего. Трудно, но ощущал же Олдрик ее присутствие здесь?
Очищение сна - не выход. Необходимо либо полностью исключить влияние Нюкты, либо?... Сохранить? Создать зону, место, где сны не побеспокоят? Могла ли старейшая хозяйка этих мест это сделать?
- Утянуть гирлянду снов и спрятать под крылом. - Луна была матерью всех снов, так могла ли она бросить своих детей в беде и ринуться на бой с Нюктой сразу? Вирд надеялся, что нет. Иначе он увидел бы Ночную Кобылицу в храме богини?
Олдрик широко раскинул свои телеса и медленно поднялся выше в воздух. Это был шанс, зацепка. Больше удобная, чем желанная. Найди Олдрик Хозяйку Снов, и имеющая власть над этим метом могла помочь ему привести еще нескольких уникальных личностей со своим взглядом и со своим мифом к Нюкте. Существо с таким опытом жизни должно иметь достаточно мудрости, чтобы услышать его. Хотя бы прислушаться.
Колдун сорвался с места, мерной спиралью облетая остров чужих кошмаров. Как зловещая комета, сулящая горести всему миру, освещая своим багровым светом окружающие его сны. Он искал большое их скопление – выше, ниже, дальше или ближе к этому острову. Вглядывался вдаль и перетасовывал картины из своей памяти. И нашел.
Это было похоже на лягушачью икру. Олдрик бы даже снова рассмеялся, если бы открывшееся перед ним зрелище еще и не было преисполнено чистой и возвышенной красоты. И Силы. Десятки и десятки жемчужин снов будто кто-то нанизал на нить, пытаясь создать изящной красоты ожерелье. Но будто ошибся. Переплел несколько нитей не там, перепутал жемчужины здесь и случайно завязал все в сложный узел. Запутавшись сам. Колдун мягко и аккуратно лавировал среди мягко мерцающих снов, не желая становится нежеланным гостем для кого-то. Он двигался к центру этой перепутанной паутины. К центру незримому, из-за окруживших его плотной броней чистых снов. Кентавр видел как некоторые из них гаснут, просыпаются, но их места тут же занимают новые. Будто сами сны стремятся под защиту хозяйки этого места. Если Луна – ее сила явно ощущалась в этом месте, мягко обволакивая и зовя - и хотела создать безопасную зону для своих подданных, то невольно стала якорем для всего этого. Живым воплощением Оси этого мирка, поколебленной влиянием Тени. Живым и неподвижным. Кентавр подлетел почти вплотную к скорлупе снов, оберегающих свою владычицу и оберегаемые ей.
- Силой ничего не решишь. Не силой... Как всегда не силой. – Олдрик мягко коснулся частью своего раздутого тела части этой причудливой защиты, и позвал. Через окружающие его сны, голосом, разливая вокруг доступные ему силы.
- Ночная Кобылица. Хозяйка Ночи. Встреча здесь не официальна, но я прошу аудиенции. Посол.

- Эйджей, Коко. Кажется, я вижу где Принцесса Луна, - коротко оповестил Тэурус, находясь среди строений, высеченных из памяти.
После этого Дракон постарался как-то сдвинуть огромный остров-храм, но как это сделать не имел ни малейшего понятия. По сей причине, собственно, ничего и не происходило. Что же нужно было придумать такого, для перемещения столь массивной конструкции? Если просто подтолкнуть её, фиксированные метафизические параметры структуры могут попросту рассыпаться без поддержания сознания. Ну или сознаний. Можно было попробовать навесить паруса тысячи кораблей, но они бы цепляли за себя сферы снов, гниль Никты и вообще всё что попало. Если бы Тэурус попытался приплести сюда крылья схожие с перепончатыми или ещё какими, то эффект был бы как и при парусах. Двигатели от самолёта? А не слишком ли это сложно для воображения простых пони, да и для самого дракона? Единственное что мог припомнить чешуйчатый, так это что есть винты и они гребут... Так может?
- Корабль. Огромный корабль. Дредноут, - обмолвился Тэурус, выудив из памяти нечто схожее с нынешней конструкцией.
Столь же мощное, массивное, крепкое. Ну, пусть и немного готическое нечто обрело более точные очертания. В качестве Корпуса выступил остров. В качестве винтов - вращающиеся храмовые шпили. Роль руля выполнял огромный, перепончатый витраж из разноцветного стекла в форме полумесяца. Свет от острых игл не правильно расположенных вершин башен играл на воображаемом хрустале, отражая лучи в мрак снов, что окружали уголок света.
Так же Тэурус не мог не отметить наличие здесь прекрасных гобеленов и занавесок... Зачем они? Не важно. Если привнесённая деталь даёт больше Прочности в плане образов, то почему бы и нет? Да даже яблони, что вписались в странную картину, вполне были на своих местах, воплощая нечто совместное, общее, единое и укреплённое верой и волей.
- Будет возможность, вылавливайте сны. Если выйдет очистить их, радость и счастье станут опорой и развитием общей мысли и Веры. Я знаю, Эйджей. Ловить ты умеешь отлично. Коко... Прекрасное убранство. Не то что мой "серый камень", - подчеркнул Тэурус, отмечая особы вклад каждой пони в Оплот.
Дракон положил лапу на клинок, что торчал из камня посреди главной залы. Кажется... Метафорически измерение решило что именно таким должен быть штурвал. Тэурус держал свою часть Храма в голове, поддерживая целостность образа, попутно обновляя его и оттачивая мелочи, дабы они формировали этот участок мира снов и делали его целостным. Закрыв глаза вновь, чешуйчатый решил уповать лишь на зов Луны и на образы что она дарила ему ибо в непроглядной тьме, лишь свет её мог указать путь... И по этому пути, дракон постарался направить Дредноут.

- Как мило. – Состояние Олдрика можно было назвать веселым. Если тем непостоянным потокам эмоций, текущим в нем, можно было присвоить ярлык всего одной эмоции. Колдун был весел  - почти ощутимо весел, так же как мир снов ощутимо содрогался от чужого крика. Пустого и надуманного, как забытый поутру сон.
Олдрик привык видеть в существах старше его… мудрость. Понимание, тот стержень, без которого  всё твоё «Я» было пустым и несуществующим. Сам привык стремится к мудрости и спокойствию, к возможности смотреть на мир с множества различных точек… И тем забавнее и разочаровывающе было увидеть древнюю покровительницу снов пони кричащей и неспокойной.
- Тише, Кричащая Владычица. Дозволь и я кое-что расскажу. – Кентавра не трогал ни крик, не реакция Ночной Кобылицы, только расстраивал. На мимолетную секунду, покуда эмоция имела власть в аморфном его мышлении.
- Я помню историю. Долгую. Древнюю, как фундамент моего народа. О Кобылице. Могучей и во власти своей милостивой. Которая, не смотря на легкость и забывчивость своих подданных, оберегала их. Заботилась. Несмотря ни на что. Дарила покой. До тех пор, пока сама не обратилась страшнейшей из тварей, а свою заботу сделала каторгой и мучением. Ненавидели и боялись ее те, кто почитал до того. Или вовсе не помнил.
Колдун замолчал, разбавляя привычным молчанием свои слова. Слух его чутко улавливал приближение чужого Творения, а разум со всех сторон осматривал собственно порожденные слова. Изъяны есть везде.
- Правы были те, кто ненавидел несчастную Кобылицу. Нет? Были правы те, кто почитал ее невзирая на ее зверства? Вопросы. У меня есть еще один. Что если я возьму две кисти? С черной краской – чернее окружающего меня кошмара. И белой – какими ты видишь свои действия. Или не видишь… Смешно. И проведу рядом две полосы краски, черной и белой, то сможешь ты увидеть где кончается черная краска и начинается белая? Границу. Четкую. Ясную. Или только серую и зыбкую нить между ними?
Мир – не фунт изюма. Не сейчас. Нет всего двух чаш весов. Нет всего двух сторон. Не сейчас. Тысячи тысяч их. Ты видишь кошмары дольше доступной жизни. Моей. Так стало быть уверена, что они зло? Бескрайнее. То, с которым нужно бороться. Положить жизнь на это.
Безразлично. Всё. И интересно. Всё. Нет граней, не для меня – нет. Вижу ужасного монстра. Вижу милосердную хозяйку снов. В чем мораль? В том, что для понимания несчастной Кобылице снова требуется тысяча лет уединения? Рад ошибиться.
Олдрик отвернулся, потеряв интерес к чужим переживаниям и душевным бурям. Он уже передал послание, поделился точкой зрения. Точками зрения. Теперь Крикливая Владычица сама найдет пославшую его богиню. И Вирд сумеет увидеть развязку. Так, как ее пожелают показать существа, что многократно могуче его. Колдун качнул своим аморфным телом, поправил маску, с любопытством вглядываясь в результат чужого Делания. Гротескный. И непонятный. Тщательно осмотрел его, запомнил… И досадливо вздохнул, услышав очередной крик над простором мира снов.
- Полундра, по курсу рифы, капитан!
- Какой крикливый народ. И шумный.

Отредактировано Олдрик (2017-09-01 15:44:08)

Из главного зала, в котором Дракон пытался управлять огромной конструкцией. При этом Тэурус видел лишь фронталь, носовую часть Храма, в то время как боковые арки перекрывали обзор и лишь своевременный восклик Эпплджек позволил чешуйчатому среагировать. Почему же, даже по носу, дракон не заметил "рифов"? Пожалуй потому что лишь с бортовой башни можно было заметить восходящий "пузырь" снов или что-то, что двигалось под "килем" парящего острова "дредноута".
Тэурус потянул клинок на себя, вынуждая судно подняться над преградой. Послышался скрип, гул, что содрогал каменные плиты от перегрузки. Почувствовав что план острова в мире снов изнывает, становиться неустойчивым, дракону пришлось сбавить скорость, дабы не прочесать днищем по "рифам", что заметила Эйджей.
Массивный храм с его неправильными двигателями, с его блестящим рулём направления, тяжелыми сводами и арками и искрящимися стекляшками ушёл вверх, оставляя за собой след из разлетающихся огоньков. В то же время, Тэурус мог ощутить, как устала лапа держать самый обычный меч в камне. Образы требовали концентрации, вложений воли и веры. И пусть Форма уже была и могла поддерживать себя, такие сложные операции требовали каких-то особых изменений в структуре, в которой нет даже клея или цемента. Да даже болтов нет!
- Что это? - вполне закономерно поинтересовался дракон у дозорной в "вороньем гнезде". - Я не разглядел.

Скука. Скука была неотъемлемой частью Олдрика. И столь же старинной, древней, пришедшей к нему вместе с первым значением услышанных слов. Честь и долг, этикет и правило, дворянство и кровь. Скука – какими бы разными не были слова, они все несли в своем естестве тонкую грань скуки. Скука была неотъемлемой частью Олдрика – она кружилась вокруг него облаком пепла и пыли, колдун сам кутался в нее, как в саван, лишь изредка разжигая в себе угли любопытства. Так получилось… Так получилось, что на этот раз уголек интереса попал на полу его савана извне. Выпрыгнул из жаровни чужого Творения и осторожно подкатил румяным бочком к аморфному облаку зловещего света.
- Здрасть. А ты кто будешь, сахарок?
Настороженно замершая пони действительно походил собой на румяный и яркий уголек. Не только насыщенным цветом шерсти, скорее… Сиянием. Внутренним. Размеренным и равномерным – так морозным вечером светят угли в домашнем очаге, когда возле него собирается дружная и крепкая семья. И не смотря на все свои знания, Олдрик так и не мог понять каково это.
Вирд отвлекся от привычных размышлений, бросая скупой взгляд на еще одну мордашку пони, выглянувшую из проема причудливого… корабля? В отличии от мрачной тучи Олдрика, та цветом и мягкими чертами лица действительно походила на… «сахарок». Кентавр бы не поручился, что решился бы добавить себе в питье именно такой «сахар». Подобное кулинарное сравнение навело кентавра на мысль, что замершая рядом с ним пони вполне похожа не только на уголек, но и на каплю игристого сидра. Даже три яблока – вид судьбоносной отметины, которой награждаются всякий представитель этой расы – присутствовали на боку… Некстати подвернулась буйная мысль, что так громко кричала именно эта пони.
- Шумное Яблочко. Иронично. Мэйнхэттен называют почти так же… - последующую за этим паузу и задумчивость Олдрика, наверное, можно было пощупать руками - если конечно у пони вообще были бы руки – настолько багровый колдун отрешился от всего.
- …Нет. Не так. – Вирд рывком подтянул свое раздутое тело ближе к умозримому центру и ближе наклонил маску к чужому плоскому носу. – Ты – Яблочко. Не сахарок. Я. Олдрик. Разум. Посол. Остальное не…
Колдун против воли снова прервался, провожая взглядом медленно улетающую вверх чужую шляпу.
- …Не важно. Остальное не важно. – Олдрик учтиво махнул частью своего тучного тела, ловя чужой головной убор и прижимая его к светлой голове пони. - Занятная функция.
Мужчина с все более разгорающимся после встречи с Ночной Кобылицей любопытством осмотрелся вокруг, с новым усердием въедливо пожирая памятью изменившиеся образы. Не слишком изменившиеся. Будто кто-то просто перевернул привычную картину с копыт на голову, да так и оставил. Потехи ради?
Так или иначе, Олдрик вовсе не двигался с места. Отказывался. Как и шляпа, вкупе с остальной пони, которую кентавр, позабывшись, так и продолжил держать.
- Нонсенс. – колдун поднял голову вверх… или вниз, учитывая меняющийся вокруг мир, с любопытством разглядывая смолянистую бездну над собой. Он скорее помнил там величественную картину Творения Нюкты, чем видел ее сейчас. – Не верх. Не низ. Не могу воспарить. Или упасть.

Насыщенный и изменчивый мир, к великому своему сожалению и финалу, оказался хрупким и неустойчивым. Магия и действия сноходцев пододвинули, сломали парадигмы в окружающем пространстве, примерно с той же лёгкость, с которой хрупкие ледяные нитки паутинки - сыпаться в пыль. Движение лапы и... Ты словно слышишь безмолвный звон исчезновения, схожий с тем, что можно почувствовать когда сам пропадаешь из бытия. Если бы у Тэуруса были уши, в них бы безусловно гудело от контузии потоков волшебства, не говоря уже о том что...
"Принцесса" - единственное что отчётливо высекалось в разуме дракона с каждой секундой. Всё то что чешуйчатый пытался сделать оказалось бесполезно, не нужно, не эффективно. Фактически, Тот, кто должен, обязан был помочь её высочеству, провалил задание, как казалось самому чешуйчатому. Враг не был побеждён, тайны не были раскрыты а оружие что так упорно ковал разум дракона - рассыпался как звёздная пыль.
Тэурус сфокусировал свой взгляд на Луне, точно выверяя расстояние для рывка. То, что принцесса потеряла много магической силы, было очень заметно, очевидно и очень неприятно. Чем бы не обернулся этот акт самопожертвования для самой дорогой для Тэуруса - кобылки, требовалось свести этот эффект к минимуму, раз уж бесполезная ящерица не смогла компенсировать или нивелировать поток событий, дабы избежать столь плачевного исхода. Дракон за взмах покрыл расстояние до Её Высочества, до своего сокровища, рассекая пустоту разрушенных грёз. Испорченное пространство заскрежетало, сдерживая образ фанатичного зверя, что собственно... Высвобождалось в виде снопа искр, словно поезд тормозили на полном ходу, а котельная шпарила пламенем и паром в приступе безумного горнила.
Как только Тэурус оказался рядом с Луной, он попытался её обнять, закрыть крыльями и смягчить мана-потерю, используя собственные руны и знаки на шкуре, дабы стабилизировать состояние принцессы. Чешуйчатый не смел потерять принцессу сейчас, особенно после того как облажался.

--->> Поляна у главных ворот

Пусть и очищенный от кошмара, мир снов ещё не был готов принять в свои объятия жаждущих покоя обитателей Эквестрии. И всё же было в нём одно местечко, которое сумело пережить весь творившийся вокруг ужас. А может быть, оно просто было воссоздано заново - для этой одной единственной цели?
Посреди небольшой поляны, залитой лунным светом и окружённой вязью усеянных листьями лоз, лежала маленькая серая пони. Закинув копыта за голову, распластав крылья в стороны и уставившись в незримое небо закрытыми глазами, она улыбалась ощущению покоя и уютной обнимающей темноты. Воспоминания о случившемся не мучали её, уставший разум не пытался заново переживать давящие сцены недавнего прошлого. Всё это отошло на второй план, позволяя успокаивающему воздуху этого места взъерошивать медовую гриву и играть кончиком хвоста.
Она не знала, что происходит. Не думала о том, как бригада спасателей натыкается на её безжизненное тельце там, внизу, видит флаг Эклипса и, приняв её за важную особу, осторожно перекладывает на носилки, а все её вещи, рассыпавшиеся вокруг, собирают и складывают в сумку, положив туда же всё найденное неподалёку. Не знала и что через некоторое время, разобравшись, что к чему, её с уже меньшим почтением переправили в облачный дом в Клаудсдэйле, где и сгрузили прямо посреди покорёженной спальни, уложив на облачко. Вещи, впрочем, тоже доставили и бросили рядом.
Через некоторое время она проснётся и маленькую пегаску ждёт меного дел.
Но сейчас никакие заботы не волновали Дерпи Хувс.
Она отдыхала в личном покое принцессы в мире снов... И улыбалась во сне.

--->> Дом Дерпи