"Сахарный Уголок"  ===>>>

.     Общими чертами Понивилль был узнаваем. Похожие улочки, дома, городская ратуша в центре... Если осмотреть в целом, то ничего необычного. Но если присмотреться, картина тут же изменится. Город был абсолютно пустым, полуоткрытые двери домов, некоторые окна либо разбиты, либо крепко-накрепко забиты деревянными досками, будто кто-то миг назад взял и похитил через окна сразу всех населяющих Понивилль жителей. Всё окружающее было окрашено в неестественные для этого места серые цвета. Но больше всего ошеломляло небо. Оно полностью закрыто плотными серыми тучами, где периодически на весь небосвод мелькали молнии. Молнии были единственным источником освещения, поэтому, несмотря на риск пропустить её через себя, любой из из оставшихся жителей города был бы рад её появлению.
     Состояние города было соответствующим: ветер с невероятной скоростью пересекал улицы Понвилля, изгибая деревья и поднимая пыль на несколько метров вверх. Погода была катастрофической. Наверное, даже хорошо, что никто в это время не гулял по улицам в этот момент: ведь любого, что окажется на дороге, тут же снесёт ветром.
     Тандерлэйн здесь уже бывал. Возможно, десятки раз. И каждый раз он обнаруживал город в таком состоянии. Любой бы уже догадался, что это сон. Повторяющийся сон с одним и тем же концом — верная гибель одним и тем же образом. Пегас пытался это исправить: разгонял облака, пытался улететь отсюда куда подальше, но всё без толку. Но крылатый упрямо продолжал искать способы избежать своей собственной смерти, пусть даже во сне. И любой способ, — помнил он, — начинался с полёта. Так чего же ждать? Пегас согнул передние конечности, готовясь к полёту, чтобы рвануть вверх, и направил свой взгляд на три приближающиеся тучки примерно одинаковых размеров, которые отделились от общего массива облаков и, будто разумные, направились прямо к тёмно-серому пегасу. Это что-то новенькое, — подумал крылатый. Не теряя времени, он расправил крылья и...
     Резкая появившаяся боль заставила Тандерлэйна передумать и едва не упасть на землю. Он не взлетел, и желание повторить попытку всё никак не появлялось. Скрывшись от основного потока ветра в небольшом переулке, пегас снова попробовал взлететь. И снова попытка закончилась резкой болью, будто что-то внутри него ломается.
     — В чём же дело?! — возмутился Тандер.
     Он решил поискать причину, оглядев себя. Ничего необычного: все ноги на месте, в той же отличной физической форме, одно крыло, моральная готовность ко взлёту и... Стоп. Лэйн, выпучив глаза, застыл на месте и плавно вернул свой взгляд на место, откуда должно было расти правое крыло. Удивительно, но правого крыла там вообще не было, будто пегас наполовину был земным пони. Любое движение в районе места, где должно быть крыло, вызывало сильную боль. В течение нескольких минут Тандер приходил в себя и жмурился от боли, вызванной своим же хождением. — Надо же, — промелькнула мысль, — и опять-таки что-то новенькое.  Смирившись с исчезновением такой важной конечности, он набрался смелости выглянуть за угол, вдоль главной улицы. Те самые три облака уже почти столкнулись с землёй и были в нескольких метрах от пегаса. Тандерлэйн вышел навстречу к ним и не отводил взгляда от туч. У него не было плана, даже не было смысла что-то с ними делать. Но что-то в них вызывало у пегаса ненависть. Точно! — догадался наполовину крылатый. Теперь, когда они были буквально в двух метрах, всё было детально ясно: по форме и чертами тучи напоминали волков. Злобных, разозлённых, готовых убивать, хищников. Пегас помнил, что ненавидел волков, хотя не помнил, почему. Он был готов напасть на каждое облако по очереди и превратить в маленькие дождевые облачка.
      Первому облаку, что было между другими двумя, оно же было самым крупным, досталось не от Тандера. Небольшое жёлто-серое крыло (пегас так и не понял, что это было) на огромной скорости пролетело сквозь тучу и превратило его в ничто. В то же мгновение тёмно-серый, оттолкнувшись по воздуху одним крылом, накинулся на соседнее и со всей силы прижал его к земле, и то тоже распалось на ничто. Тандерлэйн собирался разделаться с последним, но в этот миг он забыл, чем же именно заканчивается сон — смертью от удара молнией. Ослепляющая вспышка поразила Тандерлэйна в бок. В глазах у пегаса потемнело, невыносимая обжигающая боль, которую можно сравнить с болью при сгорании заживо, медленно заполняла всё его тело. В один неожиданной момент сон оборвался.

***

     Тандерлэйн с трудом открыл глаза. Из-за боли по всему телу, будто его пару минут назад действительно пальнуло молнией, он не сразу понял, что он видит. Кости ломило, любое прикосновение с поверхностью, хоть оно и крайне мягкое, было сравнимо с пыткой, а любое движение приводило к боли в мышцах. Пегас, пытаясь отвлечься от боли, поднял голову, чтобы осмотреться и узнать, где он вообще находится. Зелёные однотонные стены с редкими деревянными перекладинами, средних размеров комната с несколькими одинаковыми кроватями и тумбочками, где было больше ничего, кроме них, деревянный потолок с нарисованным незамысловатом узором... да, это место было определённо знакомо пегасу, ведь он бывал тут не раз. Более того, он ведь являлся постоянным гостем этого помещения.
     — Больница, — догадался тёмно-серый пегас, произнеся догадку вслух. Оказывается, разговаривать выходит намного проще, чем он ожидал — почти никакой боли, здорово.
     Итак, Тандерлэйн сейчас лежит в больнице, с трудом пошевеливаясь. Но как он сюда попал? Он слабо помнил события до попадания сюда, но точно было весело. Отведя взгляд в сторону, он дотянулся передним копытом и почесал свой затылок, вспоминая. На удивление Тандера, копыто оказалось облеплено несколькими пластырями. Нахмурившись, он, с трудом поворачивая шею, полностью оглядел себя. Оказалось, всё его тело было покрыто пластырями, а некоторые его части забинтованы. Но самое страшное, что его правое крыло — то самое, которое пропало в его сне, — было в гипсе и плотно привязано бинтами к телу, не давая им пошевелить. Но Лэйн всё же попробовал шевельнуть крылом, но тут же испытал знакомую резкую боль, будто что-то внутри него сломалось. Пегас скорчился от боли и оставил свои попытки заставить крыло двигаться.
     Тандер пролежал в кровати минут десять, тупо смотря в потолок. Он постепенно стал вспоминать недавние события. Знакомство с Вульф Винг, стычка в Сахарном Уголке, схватка с лесными волками, сломанное крыло, гибель Оскала и, наконец, потеря сознания. В голове у пегаса всё сложилось, и он понял, что чем являлось в его сне и почему. Последняя туча осталась... Вздохнув, Тандерлэйн провёл копытом по пространству между целым, левым крылом и кьюти-маркой, вспоминая события четырёхлетней давности. Именно в то место четыре года назад пришёлся удар молнии в Тандера. С тех пор ему иногда снится один и тот же сон про опустевший город и удар молнией. К этому времени место удара уже зажило, и пегас старается забыть тот давний инцидент, но, к сожалению, пока без успехов.
     Прошло ещё минут десять, и Тандерлэйн набрался сил, чтобы спрыгнуть с кровати. Пегас глянул на часы, что висели у двери: уже была середина вечера. Здорово, — возмутился пегас, — целый день проведён без сознания! А может, и не один день? Первые шаги получились с невероятным трудом и представляли из себя те ещё мучения, но всё же со временем он привык, и боль проходила. Ещё несколько шагов, и пегас покинул палату. Ему было непривычно ходить наполовину забинтованным, ещё и со сломанным крылом, но другого выхода нет. Ну, хотя бы одна хорошая новость, — утешал себя пегас. — Недели две на больничном точно. Сейчас он поставил перед собой одну задачу — найти Вульф Винг.
———>>>"Улочки Понивилля"

Главный Вход--->>>

     Тандерлэйна в то же время и примерно в том же месте мучали другие вопросы, в основном, вращающиеся вокруг основного "Что же делать?", а также лёгкая, только что всплывшая паника. Внезапно прозвучавший вздох в палате, заполненной мёртвой тишиной, прерываемой лишь в меру частыми писками аппарата-наблюдателя за работой сердца, просто не мог не напугать. Тёмно-серый пегас вздрогнул, уловив своими ушами новый, более протяжный звук. Его глаза резко распахнулись, сам он секундой позже стал отлипать от стенки с приставленной табуреткой, на которой уже больше получаса просидел или пролежал, облокачиваясь на ту самую стенку. Возможно, прошло немного больше времени, так как Тандер постепенно опустился в дремоту, теряя связь со внешним миром.
     Сон как копытом смело, как только Тандерлэйн осознал, откуда же именно последовал вздох. Взгляд медленно опустился на ближайшую койку, мордочкой к которой тот был повёрнут, сердце забилось интенсивнее, норовя выскочить наружу, перемещаясь по траектории взгляда, а всё тело будто цементом залили, лишь бы ни единая мышца не шевелилась. Она жива... — эта мысль заполняла все уголки его сознания, вымещая любые заложенные ранее мысли или даже воспоминания да такой степени, что крылатый просто забыл как шевелиться, а тем более — разговаривать. А навыки общения сейчас бы очень даже пригодились, учитывая, что тёмно-серый вообще не знал, как заявить о своём существовании. Громко? Испугается резких и внезапных звуков, что не лучшим образом скажется на не пришедшем в норму сердце. Тихо? Та же ситуация, только придётся напрягать ещё и слух. Радостное приветствие? Начало разговора ни о чём? Переход сразу к делу, сообщая все печальные новости? Начать сразу же успокаивать? Двигаться? Не двигаться? Не скрипеть стулом при малейшем наклоне в сторону? Тандерлэйн просто не знал, как ему быть, и лёгкая паника постепенно сменилась на тонкий слой уныния, что, собственно, было лучше в данной ситуации.
     — Кхм-кхм... — что-то застряло в горле, создавая дополнительную преграду в общении. — Флаттершай? — он старался говорить тихо, разборчиво, медленно и как можно спокойнее, постепенно спускаясь с табуретки, чтобы оказаться как можно ближе к пегаске. — Это я, Тандерлэйн. Всё в порядке. — из его уст подобные слова могли звучать не очень убедительно. При их последней встрече как раз этими словами он охарактеризовал созданный разрушительный шторм, распространившийся по всему городу. — Ты помнишь себя? Ты хорошо себя чувствуешь? кхм... насколько это может быть сейчас...

     Тандерлэйн никак не мог понять, злится ли она на него или нет. Слабый хриплый голос пегаски едва доходил до ушей тёмно-серого, а движения ей давались с ещё большим трудом, а о выражении эмоций и речи быть не могло.
     — Тише, — пегас инстинктивно протянул копыто, чтобы вернуть кобылку в горизонтальное положение, когда та попыталась подняться, однако дело обошлось без прикосновений, и крылатый снова поставил его на пол. — Лежи, лежи. А лучше вообще не двигайся.
     Оказалось, память Флаттершай была на месте. По крайней мере, в основном. В противном случае ей просто нет смысла врать. Такая новость навела на Тандера поверхностное уныние. Пегаске было вовсе необязательно помнить, что же случилось тогда, среди грозовых туч и шторма городского масштаба. Очень плохая погода — может быть. Но вот чьё это копыт деяние... совсем уже другой вопрос.
     — Ну, ты в понивилльской больнице, в палате... кхм... — он испытывал некоторую неловкость при ответе, осознавая, что от него требуют не совсем этот ответ — ведь оно и ясно, что они в больнице, притом понивилльской. Конечно, такая современная аппаратура, как кардиотокограф, могли навести некоторые сомнения по поводу города, однако старые добрые зелёные стены и знакомый незамысловатый узор на потолке быстро их развевали. — Но ты будь поосторожней с памятью, — Тандер расправил правое и провёл передним копытом по небольшому участку туловища под крылом, которое было немного темнее, чем всё остальное тело, что вызвало слабое болезненное покалывание и долю неприятных воспоминаний двухлетней давности. — Лично я больше часа не мог вспомнить название города, в котором живу. — постарался улыбнуться крылатый, однако попытка была не намного удачнее Флаттершай. Снова прижав пернатую конечность к себе, тёмно-серый осмелился уделить должное внимание сухости в голосе. — Может, водички? Или чего-нибудь ещё? — вспомнив о капельнице, которая и так должна была снабжать всеми необходимыми веществами, тот поспешил себя поправить. — То есть... из стакана пить, наверное, приятнее. Кхм.

     Он рассчитывал, что сможет увильнуть от прямого ответа. Такая новость способна сильно перепугать, особенно если дело каcалось Флаттершай с её в данный момент еле держащимся в рабочем состоянии сердцем. Пегаске, оказалось, становилось только хуже — та смогла осилить только два глотка (или просто стоило налить поменьше, так как за время в обмороке кобылка могла просто разучиться напрягать мышцы, и сейчас сохранение стакана приносит ей невыносимую боль), глаза залипались, а голос становился всё тише и отдалённее.
      — Ну... всё там тебе знать не обязательно, там не всё закончилось идеально... кхм... но знай, могло бы быть и хуже. Никто сильно не пострадал, уже почти всё отстроили и прибрали, честно. — однако слова не переубедили поняшу. Ну, оно и ясно — тот просто развёл ещё большую интригу и теперь точно не отделается. Ей и так приходилось давить на кого-то, чтобы "выпытать" информацию, а делать это в таком состоянии... явно заслуживало похвалы, как минимум. Он вздохнул, заговорив тише и неувереннее, запинаясь на каждом втором слове. — Флаттершай. В общем, я... в тебя ударила молния, и, похоже, я в этом виноват. Очень виноват.
     Такое известие отразилось на кобылке ещё хуже (или ему так казалось).
     — Стой! Не уходи... то есть... не теряй сознание... — он инстинктивно коснулся своим копытом её копыта, позже объяснив это для себя тем, что та вряд ли захочет обрывать связь с реальностью, когда тебя фактически держит твой убийца. — Я... я не хотел... никогда не хотел. Мне жаль, очень-очень жаль.

     Всё. Это был конец. Видимо, полное отсутствие сил было единственной причиной, по которой Флаттершай ещё не выгнала его из палаты, не желая его видеть, быть с ним знакомым или вообще знать о его существовании. Пространство над его плечами потяжелело на несколько тонн, что сказалось на согнувшейся спине, сердце сжалось в одну точку, не собираясь больше работать. Он не мог выдавить из себя ни единого звука. Пегас целиком растерялся, не зная, как ему поступить и что сказать. Наверняка наилучшим вариантом будет просто взять и уйти, никогда более не тревожа кобылку. Шанс у него был, но всё оказалось испорченно из-за дурацкой идеи сократить срок заживания крыла до нескольких часов. Тандерлэйн сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями и всеми силами стараясь перебороть себя.
     — Примерно четыре с половиной суток, — сумел выдавить из себя тёмно-серый, виновато опуская взгляд.
     Потяжелевший воздух превратился в груз тяжести из неловкости, сожаления, печали и стыда, не стремясь в скором времени покидать плечи пегаса. На месте Флаттершай он бы давно уже себя прогнал и даже бы, наверное, хорошенько вмазал по морде, даже если бы это повлекло за собой потеряю сознания.
     — Прости меня... я... — не собираясь разъединяться, он своим копытом поднял копыто кобылки. Он снова поднял взгляд и вздохнул. — Я просто не знаю, что сказать. Просто это целиком и полностью моя вина.

     Подойди-ка сюда, пожалуйста... Тандерлэйн имел дурной опыт со словами, имеющими такой смысл. В последний раз, когда такая просьба была адресована ему, то тот, конечно же, не задумываясь повиновался и получил сильную пощёчину, хотя и ожидал совсем другое. Хотя от Флаттершай и следовало ожидать что-то другое, так как дать пощёчину та не сможет просто физически. Да и предварительные слова звучали уж больно дружелюбно, испаряя последние сомнения. Увы, всё же он был виновником всех этих последствий, испоганил погоду, разрушил полгорода и причинил не мало вреда ни в чём не виноватым проходимцам. Тёмно-серый был бы рад обвинить кого-то ещё, как поступал обычно, с лёгкостью избавляясь от груза ответственности. Но сейчас ему было просто некого обвинять. Зекора, которая отдала ему зелье спустя время уговоров? Рэйнбоу Дэш, согласившаяся на такие погодные изменения, когда он осветил только плюсы от его идей? Или, может быть, прочие пони, с которыми тот сам развивал конфликт? Всё это звучало глупо даже в его голове.
     Пегас малость понервничал, переступив с копыта на копыто, бегая взглядом по палате, из-за чего и в без того слабо сохраняющемся диалоге возникла неловкая пауза.
     — Кхм... ладно, — неуверенно ответил Тандер, приблизившись настолько близко, насколько мог. Он наклонился к пегаске, состоя в полном недоумении.

     В отличие от истории несколько дней назад, тёмно-серый пегас даже не думал ни о том, чтобы вырваться из объятий, ни о том, чтобы прекратить поцелуй. Волны тепла, чувства удовлетворения и наслаждения распространялись по всему его телу, вызывая бурю ещё более ярких эмоций. Вероятно, для еле живой кобылки это сказалось ещё сильнее, возможно, в какой-то степени губительно. Но это того стоило. Этот поцелуй на самом деле подразумевал под собой нечто большее, чем обычный поцелуй. Даже несмотря на всё случившееся ранее — от неудачи в переговорах с Кэррот Топ до уничтожения половины города — теперь они вместе. Тандерлэйн только сейчас стал осознавать, что Флаттершай ему нравится не просто как красивая кобылка с ладным характером, а как самая настоящая особенная пони. Кто бы остался с ним после череды этих событий? Никто. Никто, кроме неё. Одно её присутствие рядом, один взгляд, одна милая улыбка, украшающая её мордочку как ничто другое, приносили пегасу чувство полного комфорта. Однако даже это и рядом не стоит с поцелуем.
     Тандер отстранился и выпрямился, вернувшись в реальность, что сопроводилось пыланием щёк и ушей. Хорошо, что тёмный окрас и плохое освещение идеально справлялись со своей работой, скрывая всплывшую неловкость крылатого. Уже полностью придя в себя через некоторое время, тот обратил внимание на слёзы пегаски, следы которых были размазаны на её влажных щеках.
     — Я и не знал, что настолько плохо целуюсь, — широко улыбнувшись, тот аккуратно подтёр очередную выступившую слезинку с щеки кобылки. — Надеюсь, это можно воспринять за намёк, что ты меня простила.

     Похоже, скованность в общении отходила на второй план. Теперь они не были просто знакомыми, которые случайно пересеклись в тёмном переулке. Они стали по-настоящему близкими друг к другу. Освоившись, тёмно-серый сложил передние копыта на койке Флаттершай и поставил на них голову так, что пегасы едва не соприкасались носами.
     — Ну-у, почти, — отвёл взгляд в сторону Тандерлэйн. Тут он почувствовал небольшую неловкость, что не оправдал ожидания жёлтой кобылки. — Твои подруги тоже здесь часто бывали, а я с ними пересекаться не хотел. Сама понимаешь, ведь если бы не я, то ничего бы не случилось... А так... большую часть освобождённого времени, даже пару ночей. — пегас постарался улыбнуться, хотя воспоминания, переживания последних нескольких дней дали о себе знать. — Конечно, не все в больнице были "за", чтобы я так делал, но мне разрешили, как частому клиенту.
     На какое-то время в палате воцарилась тишина, которую нарушали лишь частые писки аппарата по слежению за работой сердца. Тандерлэйн в это время просто любовался глазами Флаттершай, наконец полноценно улыбнувшись. От её взгляда становилось значительно легче на душе, ощущалась вся её доброта, вся поддержка и сожаление, скрывающиеся в этих выразительных глубоких голубых глазах.
     — Ты мне тоже очень нравишься, — признал очевидное Тандер. — Что бы я без тебя делал... спасибо тебе за всё. — их губы вновь соединились, в более длительном поцелуе.

     Тандерлэйн в очередной раз продрых до обеда. Приятный, длительный сон мог посоперничать с бездельем наяву, однако сравнить сегодня у пегаса возможности не было. Как только тот вспомнил о сегодняшней выписке Флаттершай из больницы, он со всех ног, крыльев и прочих конечностей помчался в госпиталь.
     Сегодняшнее событие просто не могло не радовать — наконец-то большая часть его дня не пройдёт в стенах больничного помещения. Не то, чтобы тот сильно боялся находиться среди всех этих аппаратов и веществ, способных сделать с пони всё что угодно, он здесь бывал слишком часто, и существование здесь ему просто надоело. А теперь можно было от этого отказаться, даже не разъединяясь с Флаттершай. Во время прогулки по коридорам Тандер и не рассчитывал на внимание со стороны персонала — здесь он бывал почаще некоторых докторов и в какой-то степени был неотъемлемой частью больницы. Он перемещался в ускоренном темпе, понимая, что должен был быть здесь на час или два раньше. Это, конечно, почти не обговаривалось, но за свой несерьёзный подход он испытал в какой-то степени стыд. Он остановился у закрытой двери в искомую палату. Оттуда слышались голоса, что значило, что Флаттершай там не одна. Крылатый постарался вслушаться, прислонив к двери ухо.
     — Вы точно уверены, что не хотите здесь остаться ещё на несколько дней? — раздался серьёзный знакомый кобылий голос, за которым таилось переживание. Тандерлэйн облегчённо вздохнул, малость порадовавшись, то "посетителем" оказалась медсестра Рэдхарт, а не кто-то ещё.
     — Да, мне... мне уже намного лучше, — жёлтая пегаска говорила на порядок тише, её сомнения чувствовались в каждом слове. Ну, ещё бы. После общения с этой пони-медсестрой у любого могло проснуться желание задержаться в госпитале месяца на два, если, конечно, были свободные палаты.
     Разговор, судя по всему, почти завершился, так как кобылки обменялись ещё парой фраз, и Редхарт вышла из палаты, едва не снеся Тандерлэйна, но тот вовремя сумел сместиться в сторону. Земная одарила его взглядом со смесью обиды и безразличия, после чего хмыкнула и решительными шагами стала двигаться по коридору в сторону регистратуры. Сам же пегас заглянул в оставшуюся приоткрытой дверь.
     — Привет, — он улыбнулся единственной оставшейся здесь пони, постепенно проникая в комнату. — Я ведь не опоздал?

     Удар молнии — дело крайне серьёзное, поэтому всё беспокойство Рэдхарт перешло к тёмно-серому пегасу. Он то и дело поглядывал на Флаттершай, внимательно изучая её походку, следы после удара, речь и прочее, что могло повредиться после пропуска через себя электрического заряда. По большей части, кажется, всё было просто отлично.
     — Если честно, я не особо задумывался об этом, — пожал плечами Тандер, насколько это было возможно во время ходьбы. — Может, для начала прогуляемся до твоего дома? Тебя ведь там не было почти две недели, м-м?
     Похоже, такое предложении понравилось пегаске, и пара непроизвольно ускорилась, стоило появиться какому-то стремлению. Наконец-то они покинули стены уже второго дома и направились прямо к жилищу кобылки. Путь обещал быть недолгим, так как ближайший пункт назначения был почти в двух шагах (на самом деле просто тоже находился где-то на границах города, и туда можно было дойти, не петляя по понивилльским улочкам).
     — Да ничего интересного, в самом деле, — они только что покинули территорию госпиталя и двинулись по широкой протоптанной в снегу дороге, которая начала постепенно сжиматься и разветвляться. — Без тебя весь мир скучный и неинтересный, даже рассказать-то нечего, — улыбнулся Тандерлэйн, умело (как ему самому показалось) скрыв свою тёмную сторону, не любящую читать газеты или обращать внимание на какие-либо иные источники новостей. — Девчата тоже неплохо справляются. По крайней мере, они ходят почти без царапин.

--->>>Коттедж Флаттершай

Переход из: Руины библиотеки.

Она пришла на следующее утро, как только разрешили навещать больных. Так и не вспомнив, сказал ли он ей своё имя, она расспросила о нём в регистратуре, и там быстро разобрались, о ком речь. Она поднялась к палатам, попутно спрашивая не нужна ли здесь её помощь. В своё последнее пребывание в больнице Айси успела со многими подружиться и договориться помогать персоналу со льдом. Каждые несколько дней она приходила сюда и заполняла ледники. Так что никто не отказывал ей в помощи.
Вечер прошёл в расспросах, волнении и слезах родителей и сестёр, и теперь Айси искала спокойного тихого разговора с кем-нибудь, кто не воспринимает события с таким ужасом. К тому же она всё ещё чувствовала себя виноватой за то, что подвергла странника опасности. Она считала, что вывести танк из строя будет легко, что это будет как одно из приключений, о которых рассказывают другие. Реальность оказалась совсем иной.
Фроузен нашла нужную палату и постучала в приоткрытую дверь, перед тем как войти.

Фроузен прошла в палату, тщательно притворила за собой дверь.
- Спасибо, - ответила она на приветствие и серьёзно кивнула, - И вам доброго утра, простите, не помню вашего имени.
Она осмотрела палату, но кроме этого единорога здесь больше никого не было, остальные кровати стояли застеленными, тумбочки пустовали, даже окна в дальней части палаты были занавешены. Услышав замечание про перенесённую ночь, она мечтательно улыбнулась.
- Тут вы правы, мистер, - она сочла такое обращение уместным, ведь на вид жеребец был старше неё, - Я провела эту ночь в окружении моей семьи. Родители сильно волновались, когда я уехала на выставку и не вернулась к вечеру. Им конечно сообщили, что я попала в Кантерлотскую больницу, но сами понимаете, это не прибавило им спокойствия.
Ух ты, это была одна из самых длинных тирад, которые она произносила в последние месяцы. Но Фроузен не собиралась останавливаться на середине.
- К тому же у меня две маленькие сестрёнки, которые тоже вспомнили, что любят меня. В общем, я просидела полночи в разговорах с родными, и поверьте, это дало мне гораздо больше отдохновения, чем те несколько часов, которые я проспала.
Но после этой своей фразы она вспомнила, почему старается говорить как можно меньше. Брошенный всеми, странник провёл здесь ночь в одиночестве после того как без вопросов вызвался помочь двум кобылкам в далёком от своего дома городе. Лишнее напоминание о беседах в круге семьи могло обидеть, расстроить или оскорбить его. В попытке сгладить последствия своей ошибки, она резко сменила тему:
- Я принесла вам книгу, - сказала она и с помощью телекинеза вытащила небольшой томик из сумки.

- Безумный был вечер, не до знакомств, - ответила Айси, левитируя книгу на полку рядом с остальными вещами единорога.
Ей тоже сильно не хватало живого общения, особенно после вечера с сёстрами и родителями. Есть множество вещей, которые она никогда не сможет обсудить с ними. И подробности вчерашнего дня точно были одной из них.
- Приятно познакомиться с вами, Лонровер. На самом деле по поводу вчерашних событий я чувствую себя примерно так же, как и вы.
Она устроилась на ближайшей кровати, чуть подвинув её край, чтобы не приходилось орать через всю палату. События на ярмарке буквально захлестнули её в невообразимый поток, она мчалась, не понимая иногда что и зачем делает. Салли был прав, когда сказал что ей не место в гуще событий. Ей следовало сразу пойти домой.
- И этот кризис ещё не исчерпан. Да, артефакт находится в надёжных копытах, но он не уничтожен, а пока существует он и подобные ему, никто из нас не в безопасности. Я расскажу вам эту историю так, как поучаствовала в ней сама.
Фроузен вдохнула и начала свой рассказ. Она скупо описала ярмарку Старсвирла и свои не очень яркие впечатления о ней, рассказала про пони-пегаску в шляпе Старсвирла Бородатого.
- Нет, вы можете себе это представить? Шляпа принадлежала великому магу, а его надели на пегаса.
Теперь она уже не завидовала Дёрпи и выпавшим на её долю испытаниям, так что негодование было скорее добродушным, чем раздражительным.
- А потом появились минотавры с кристаллами. Вот тогда-то всё и пошло наперекосяк. Все пони потеряли сознание, даже принцесса Луна и принцесса Селестия. Похитители прихватили Луну и Дёрпи, тогда ещё никто не понял, зачем им пегаска. А потом позволили пегаске сбежать, чтобы она привела королевскую стражу в ловушку. Мы пытались остановить капитана Роял Стара, убедить его подождать с атакой. Увы, мы узнали о тайном плане когда предупреждать о ловушке было уже поздно. Детектив Лоусон выяснил, что финальная стадия произойдёт в Понивилле, поэтому мы поспешили сюда. Это мой родной город, и меньше всего мне хотелось, чтобы жители пострадали.
Она собиралась перейти к последней части своего рассказа, но тут в палату вошла медсестра.
- Мисс Филлингс? Надеюсь, вы не сильно утомляете нашего пациента. Ему требуется отдых.
И обе кобылки перевели взгляд на Лонровера, ожидая его решения.